«Каникулы в Лопшеньге», участвующие в национальном конкурсе, режиссер из Екатеринбурга Наталья Саврас сняла между делом. Она — выпускница философского факультета Уральского госуниверситета, магистр философии, работает в кино больше десяти лет. Наталья должна была снимать совсем другой фильм про малую авиацию, причем не заказной, а по зову души. Одной из точек съемок стала деревня Лопшеньга Архангельской области на берегу Белого моря.
Самолеты туда летают нечасто, и поскольку рейсов не было, пришлось задержаться на три дня. Деревня, где живут в основном бабушки с внуками, приехавшими из Северодвинска и других ближайших городов на каникулы, сразу увлекла одним фактом — летом число ее жителей увеличивается в пять раз, и в основном за счет детей. Об этом Наталье рассказала местная бабушка, ставшая потом героиней внезапного фильма, и это был тот самый крючок, который зацепил и подтолкнул к съемкам.
В сентябре 2020 года в Лопшеньге открылся Музей воздушных причалов Белого моря. Показан он мельком, но впечатляет своей деревенской простотой. Там воссоздан облик аэровокзала 1960–1980-х, комната матери и ребенка с муляжом молодой женщины с младенцем на руках, фигурой пилота. Выставлен даже отработавший свой век Ан-2, привлекающий детвору.
Наталья умеет работать с детьми. Ее кумиром, да и зрителей, тоже стал семилетний мальчик, мечтающий стать эфэсбэшником, как он сам говорит. Они же много зарабатывают, и работа у них серьезная. Юный герой демонстрирует на камеру свою сноровку, то, как поступают настоящие эфэсбэшники. Он залезает с улицы в окно дома. Пока получается так себе, но он не унывает.
Приехавший к бабушке Кузя не знает, что такое драить палубу, но корреспондентка местного телевидения дает ему задание имитировать уборку судна для сюжета о Лопшеньге. Дети забираются в заброшенное помещение, где хранятся никому не нужные фотографии людей, которых давно нет. Мимо них им даже боязно проходить. На старых снимках запечатлена жизнь нескольких поколений, совсем другие лица, и это один из лучших эпизодов фильма.
Молодая бабушка двоих подростков — Татьяна — не так давно живет в деревне. Она из Архангельска, была актрисой любительского театра, но в фильме об этом не говорится. Ее муж не любит деревню и редко сюда приезжает. На камеру местного телевидения Татьяна читает фрагменты из прозы Юрия Казакова. Когда-то он останавливался в доме, где теперь живет Татьяна. На нем установлена мемориальная табличка.
В деревне есть еще один музей — краеведческий. Для небольшой деревни это редкость. Наталья Саврас рассказывает о Лопшеньге примерно так, как рассказывает о жизни своего героя режиссер из Нидерландов: «Там два музея, два магазина с одной продавщицей… Я хотела, чтобы зритель возвратился к своему детству. Это мечта о детстве в современных декорациях».
«Стекло, моя несбывшаяся жизнь» — экзистенциальная документальная комедия голландца Рогира Капперса, вошедшая в международный конкурс «Флаэртианы». Она о том, что делать со своей жизнью, чтобы она стала лучше. Капперс снял фильм о самом себе, но говорит о герое от третьего лица, так что сразу не разобраться, что главный персонаж он сам.
Рогир Капперс уже тридцать лет снимает документальное кино и награжден главной голландской кинопремией «Золотой теленок» за фильм «Ломакс, охотник за песнями». Он номинировался и на международную премию «Эмми». В 2016 году Капперс начал музыкальную карьеру, освоив самодельный стеклянный орган.
Его «Стекло, моя несбывшаяся жизнь» как раз и зафиксировал семилетнее освоение музыкального инструмента из бокалов для вина. Поначалу Капперс ведет себя как любитель. Он робко знакомится со своим кумиром — эстонским композитором Арво Пяртом, воспринимающим его как чудака. У Капперса мало что получается. Он с нулевым успехом выступает в Дубае, но отношение к герою, а по сути, к самому себе, трезвое и ироничное. Со временем он будет нарасхват и примет участие в большом концерте для 12 тысяч зрителей.
Сложно понять, хорошо ли он играет на бокалах. Всякий раз, когда звучит музыка стекла, начинает громко играть оркестр. Бах, Малер, Дебюсси, Микаэл Таривердиев… Музыки слишком много, но это страсть режиссера. На бокалах он играет до покалывания в пальцах, пока врач не предупредит, что следует оставить это занятие.
Как все это возникло в жизни сложившегося кинематографиста, он объяснил сам, онлайн. Однажды Капперс почувствовал выгорание, нечто вроде кризиса среднего возраста, хотя ему было уже 52 года, и решил освоить стеклянный орган. Он хотел даже этим зарабатывать, стать профессиональным уличным музыкантом. Сначала отправился в магазин, отобрал там подходящие бокалы, прислушался к их голосам, которые рождаются под руками человека.
По словам Капперса, из режиссера он превращался в музыканта, а из музыканта в режиссера и много нового открыл в себе. Вот ему 55. Потом очередные дни рождения, и уже 60. Но все по-прежнему: едва живой дом, велосипед, автофургон, сыновья от двух бывших жен, приходящие к нему в гости, и стеклянный орган.
Родители режиссера давно в разводе. Маму мы увидим пару раз. На 60-летии сына она сыграет на губной гармошке. А отец всегда рядом, ему известен каждый шаг сына. Во всяком случае, на экране это выглядит так, но не будем забывать, что все здесь слегка утрировано. Отец ищет цитату, которая могла бы подвести итог его жизни и претендует быть написанной на его надгробии. Он и в жизни в поиске цитат, постоянно звонит сыну и сообщает о находках. А в кино это скорее черта характера, закрепляющая нужный образ.
Что говорит о своем герое некий скрывающийся за кадром наблюдатель? То, что это вполне себе счастливый человек. У него живы родители, есть двое сыновей от бывших жен, автофургон, велосипед, загородный дом и стеклянный орган. Много чего есть. Дом, правда, так себе. Весь фильм герой пытается его укрепить. За процессом наблюдают красавицы коровы, каких можно встретить только на зеленых лугах Нидерландов.
«Фильм о себе — это риск того, что все будет слишком серьезно и пафосно. А когда повествование идет от третьего лица, это добавляет иронии, дает возможность посмеяться над собой. Так меньше личного, и разговор не только о себе, а о каких-то общих вещах», — пояснит Капперс.
Какие-то сцены пришлось переснимать, и вообще у многих зрителей сложилось ощущение, что они смотрят игровое кино. На это Капперс ответил: «Документальное кино — не совсем реальность. Я снял экзистенциальную документальную комедию о том, что делать со своей жизнью, чтобы она стала лучше». Он считает, что нет ничего лучше плохой истории для хорошего фильма.
Со зрителями Рогир Капперс разговаривал из квартиры своего монтажера. Когда начались расспросы, не тот ли это дом, который он чинит весь фильм, режиссер направил камеру в окно, за которым были типичные амстердамские строения вдоль канала. «А загородный домик все еще проваливается, и я скоро туда поеду», — сказал режиссер и назвал свой фильм историей о человеке, который хочет что-то в этой жизни значить.
