Авторы пластического спектакля заранее объяснили зрителям, что в были времена не было доступной психотерапии, ретритов в Гоа (речь идет о духовных практиках, позволяющих забыть о повседневности и обрести внутреннее равновесие), антидепрессантов, форумов мам. Приходилось самостоятельно справляться со своими тревогами. О том, что с нами происходит, теперь предлагают разобраться при помощи Агнии Барто, со стихами которой мы росли.
Стихи детские, но спектакль для взрослых. Он посвящен способам горевания, опыту проживания травм, потерь и разлук.
Перед нами черная, черная сцена, напоминающая черную, черную комнату. Как в детских страшилках. Появляется актриса в черном, черном платье - выпускница академии хореографии Большого театра и мастерской Дмитрия Брусникина в Школе-студии МХАТ Дарья Ворохобко. Многие помнят ее по первым спектаклям брусникинцев.
Она долго-долго бьет по черному мячу, пока рассаживается публика, продолжая громко разговаривать, не воспринимая происходящее как увертюру. Кто кого переиграет: взрослая девочка Таня с мячом или неугомонные зрители?
Выходят музыканты – Евсей Зубков (ударные), Юлия Мигунова (виолончель), Дмитрий Рессер (гитара). Музыку к спектаклю написала композитор Ольга Шайдуллина. Здесь важна не мелодия, а множество звуков, в которых растворяется и утопает все, что мы видим.
Сбоку в глубине сцены установлен пюпитр, на котором меняется «партитура» - названия стихотворений Агнии Барто: «Мишка», «Мячик», «Слон», «Флажок»… Выходят девушки в белых платьях, словно на детском утреннике.
Вспоминается лучший эпизод фильма «Петровы в гриппе» Кирилла Серебренникова, воспроизводящий запахи детства, новогодний утренник в духе 70-х. Для кого-то он, как травма на всю оставшуюся жизнь. Юлия Пересильд в роли провинциалки Марины – она работает Снегурочкой на детских елках, Юра Борисов в костюме Деда Мороза…
А здесь девушки что-то едва различимое проговаривают. С трудом можно разобрать строки: «Тише, Танечка, не плач. Не утонет в речке мяч…» Из их глаз текут слезы - нити новогоднего серебряного дождя.
Тани множатся. Они скрываются под масками. Одна из них появляется в облике усталой Неваляшки и начинается женский стендап. Таня давно выросла. Жизнь свою она профукала, и это мягко сказано. Теперь сочувствующие говорят: «Держись!», «Поплачь!». Становилось ли кому-то легче от такой поддержки? Особенно от ответных рассказов о собственных бедах. Выпускница Школы-студии МХАТ, актриса Театра Ермоловой Наташа Горбас произносит свой монолог, обращаясь к залу.
Когда речь заходит о мишке, которого уронили на пол, а потом оторвали мишке лапу, одна из актриса у микрофона зачитывает медицинские правила: как правильно обработать рану, как поступить с оторванными конечностями и грамотно перевезти такого пациента.
Из «кордебалета» на время выходят со своими партиями белоснежная красавица Ира Сова, экзотическая Елена Ербакова из Бурятии, сыгравшая в фильме «Сердце Пармы» княгиню Тичерть, Анастасия Альмухаметова из Театра Ермоловой, украсившая спектакль своим неожиданным дивертисментом с аккордеоном.
Игрушки детства оживают. Появляется черная голова «полезной козы», которой только детей пугать, Кто-то тянет самосвал за веревочку. Тут же вспоминается страшный эпизод жизни самой Барто – гибель юного сына, которого сбил у Третьяковки грузовик.
Театральный коридор наполняется призраками и событиями прошлого, . которые связаны не столько со стихами Барто, но ее взаимоотношениями с теми, кто ее поддержал, и кого она потом не поддержала, тем, как она окончила хореографическое училище и мечтала связать свою жизнь с балетом, но так и не связала. Зато теперь все это вдруг всплыло и оформилось на сцене. Параллельно с работой в балетной труппе Барто выпустила стихотворный сборник «Игрушки».
В 1938 году она написала чудесное стихотворение «В театре»: «Когда мне было/Восемь лет/ Я пошла/ Смотреть балет…» . Ну, а дальше : «Все сильней играют трубы,/ Пляшут гости на балу,/А мы с моей подругой Любой/ Ищем номер на полу». Дети ходили в театр, теряли номерки. Шел 1938-й.
