Элитная злаковая культура
Начать можно с главного, - хотя и неодушевленного – действующего лица.
Речь пойдет о дамском аксессуаре, из-за которого и закрутились все события в фильме.
Соломенная шляпка золотая,
С головки вашей ветреной слетая,
Еще не раз пленять собой могла,
Но лошадью какой-то офицерской,
…Она внезапно съедена была...
Хотя в песне-«заставке» к фильму автор слов для нее Булат Окуджава высказался о данном предмете несколько пренебрежительно («Подумаешь, соломенная шляпка, / Безделица какая-то и тряпка…»), на самом деле вовсе это не «безделица». Такого рода женский головной убор могли позволить себе лишь весьма состоятельные господа.
Помните, обманутый муж-«рогоносец» (роль сыграл Ефим Копелян) упоминает о том, что шляпка из итальянской соломки, которую он купил жене, обошлась в 500 франков? Так вот конвертируя французскую валюту середины позапрошлого века (а события разворачиваются в 1850-е гг.) в нынешние главные европейские деньги мы получаем весьма увесистую сумму: около 110 евро.
Это, так сказать, экономическая сторона вопроса. Можно обсудить и другие аспекты.
Авторы водевиля, который лег в основу сценария, французские драматурги Эжен Лабиш и Марк-Мишель, назвали его Un chapeau de paille d'Italie - «Шляпка из итальянской соломки». А таковые изделия, оказывается, имели свою специфику изготовления.
На самом деле в ходу были и другие «географические» обозначения – из «флорентийской», из «ливорнийской» соломки. Сырьем для производства служила солома marzuolo, получаемая из особого сорта пшеницы, которую изначально выращивали только в окрестностях Флоренции. Зерна этой злаковой культуры в пищу не используются, вся ценность ее - в специфической структуре стеблей. При своей легкости и достаточной прочности они обладают еще высокой эластичностью и красивым золотистым цветом. Все это позволяет изготавливать очень эффектные шляпы.
Внешне такие головные уборы могут очень сильно отличаться. В фильме нам показывают дамскую шляпу с широкими полями и круглой тульей. К подобным ей была неравнодушна знаменитая французская королева Мария-Антуанетта. А в 1851-м (именно в этом году был написан водевиль) ее взгляды на моду активно поддерживала Евгения - супруга тогдашнего французского монарха Наполеона III. Конечно, королевский стиль получил широкое распространение среди богатой аристократии. Именно этим и объясняется, что мадам Бопертюи, желая быть при параде во время встречи с любовником, надела такой 500-франковый подарок мужа.
Титры в опале
Фильм со столь безобидным, казалось бы, содержанием, все-таки подвергся позднее «обрезанию» со стороны неутомимых «блюстителей идеологической чистоты».
Ножницы цензоров прошлись по титрам «Соломенной шляпки».
Оттуда убрали фамилии исполнителей двух эпизодических ролей – Александра Бениаминова, который сыграл роль Везине - престарелого дядюшки невесты, и Евгении Ветловой, перевоплотившейся в певицу-менестреля.
Артисты серьезно по тем строгим коммунистическим временам проштрафились, уехав из Советского Союза.
Красавица Ветлова через 4 года после успешной премьеры «Шляпки» получила приглашение от режиссера Владимира Меньшова пройти пробы на главную роль в фильме «Москва слезам не верит», однако руководство киностудии эту кандидатуру отвергло, мотивировав тем, что актриса, претендующая на роль Катерины, «смотрится как иностранка, а не как советская женщина». Еще год спустя в жизни Евгении произошло событие, разлучившее ее с советским кинематографом: вместе со своим мужем, бывшим студентом из ГДР, она переехала жить в Берлин. (К слову сказать, пара познакомилась именно благодаря ленте Квинихидзе: в кинокомедии молодой немец впервые увидел произведшую сильное впечатление девушку, а потом, случайно встретив ее на улице, решил познакомиться; свадьбу сыграли в 1978-м и чуть позже перебрались на родину супруга.)
А вот ветеран Великой Отечественной Александр Бениаминов, спустя несколько лет после окончания съемок «Соломенной шляпки» уже в весьма преклонном возрасте отправился из Союза еще дальше – в Соединенные Штаты.
Исходная версия титров с фамилиями двух этих исполнителей была возвращена лишь в пост-советское время.
Между тем в упомянутых старых титрах при их «реинкарнации» так и сохранилась ошибка (ну, или опечатка), допущенная еще при создании картины. В бегущих по экрану строчках с фамилиями исполнителей эпизодических ролей читаем: «А. Боярский». В действительности же снимался у режиссера Леонида Квинихидзе артист ленинградского театра имени Комиссаржевской Сергей Боярский – отец столь популярного у нас «всесоюзного Д`Артаньяна» Михаила Боярского. Сергей Александрович появляется в комедии совсем ненадолго: видим его в роли капрала Национальной гвардии Труибера. Зато данная мини-роль отца имела огромное значение для его сына.
Именно благодаря приглашению Боярского-старшего «побыть капралом» в «Соломенной шляпке» появился Боярский-младший. Недавнего выпускника института с шикарной гривой черных волос, тонким профилем (а вдобавок еще и имеющего вокальные данные) увидел режиссер и выбрал на роль заезжего итальянского тенора Нинарди. «Я был волосат, чем-то похож на итальянца, и в общем я не испортил картину», – вспоминал позднее артист. Эта яркая эффектная роль стала фактически настоящим дебютом Михаила Сергеевича в большом кино и первым его появлением перед зрителями в фирменном образе поющего «покорителя женских сердец», который перекочевал потом в знаменитые фильмы «Собака на сене», «Д`Артаньян и три мушкетера»…
Фадинар враскорячку
Цепочки интересных родственных связей, которыми отмечена «Соломенная шляпка», дуэтом двух поколений Боярских не исчерпываются.
Для исполнителя главной роли Андрея Миронова работа в этой комедии оказалась очень непростым испытанием. Ему пришлось всерьез освоить верховую езду. Приглашая молодого артиста в свой фильм режиссер не знал, что у Андрея Александровича практически нет кавалеристского опыта. Вот что вспоминал Квинихидзе: «Когда дело дошло до съемок эпизода, где надо садиться на лошадь, я ему спокойно велел: «Андрей, давай садись. И - поехали!» Но тут увидел его напряженное лицо и понял, что он в жизни в седле не сидел! Я спрашиваю: «Давай снимем тебя со спины, найдем какого-нибудь дублера!» Но он отказался: «Нет, я сам сяду и поеду! Я же артист».
Буквально за считанные часы Миронов сумел освоить такую премудрость и гарцевал потом перед камерой, как заправский всадник. Правда столь ударный курс учебы «вождению лошади» не прошел даром. У непривычного к кавалерийской посадке актера разболелись мышцы ног, и в итоге он несколько дней вынужден был ходить слегка враскорячку.
Столь же серьезных усилий потребовало решение Миронова самому спеть песню своего героя Леонидаса Фадинара – ту самую: «Женюсь, женюсь… Какие могут быть игрушки? / И буду счастлив я вполне…» Первоначально планировалось, что фонограмму запишет другой исполнитель. У авторов фильма были сомнения, насколько реально для Андрея справиться с далеко не самой простой вокальной партией (кумир публики тогда еще не зарекомендовал себя, как прекрасный мастер «драматургического» актерского пения). Но экранный месье Фадинар, потратив немало времени на репетиции и пропев свой «гимн веселому прошлому» бессчетное количество раз, в итоге смог отточить его до идеального состояния.
Помимо этого Миронову в «Соломенной шляпке» пришлось исполнять много танцевальных номеров. И хотя мы привыкли к тому, что Андрей Александрович – один из лучших танцовщиков среди драматических артистов, для фильма Квинихидзе ему пришлось в этом плане много поработать. Причем – воспользовавшись помощью профессионального балетмейстера, привлеченного к съемкам комедии. А балетмейстер этот - сводный брат Миронова по отцу Кирилл Ласкари (в то время он был одним из ведущих солистов в ленинградском Малом театре оперы и балета).
Данную цепочку семейных взаимосвязей можно еще продолжить. Спустя буквально год Андрей Миронов породнился через своего брата с партнершей по съемочной площадке, исполнительницей одной из ролей в «Соломенной шляпке». Кирилл Ласкари женился на актрисе Ирине Магуто, которая в комедии сыграла Вержини – служанку месье Бопертюи.
Известную актрису Екатерину Васильеву режиссер выбрал сперва на роль невесты главного героя, но потом вместо этого предложил сыграть Анаис Бопертюи - жену-изменщицу и обладательницу пресловутой соломенной шляпки. Вместе Васильевой на съемки приехал и ее тогдашний гражданский муж Михаил Рощин - известный советский драматург. Леонид Квинихидзе решил воспользоваться таким случаем и предложил литератору «чтобы не тратить времени попусту» сняться в маленькой эпизодической роли. Так Рощин «попал на экран», сыграв фонарщика Труибера в финальной части комедии.
«Голубой» виконт
Продолжим тему песен, прозвучавших в «Соломенной шляпке». Их авторами стали композитор Исаак Шварц и поэт Булат Окуджава. Поскольку комедия была задумана Леонидом Квинихидзе как музыкальный фильм, песенных номеров потребовалось много. В итоге свои персональные «арии» появились почти у всех основных персонажей. Вокальные таланты продемонстрировали при этом не только уже привычные нам теперь поющие «звезды кино» Андрей Миронов, Людмила Гурченко, Алиса Фрейндлих, но и те, кто на этом поприще никогда не выступал: Зиновий Гердт, Ефим Копелян.
Прочитав последнюю фамилию, многие окажутся в недоумении. Ведь нет же в «Соломенной шляпке» вокальной партии месье Бопертюи, которого сыграл Ефим Захарович!
Конечно, нет. Но она была запланирована, написана и даже исполнена Копеляном. Однако потом режиссер решил этот музыкальный номер в свой фильм не включать.
Все-таки удалось найти фонограмму «Песенки ревнивого и обманутого мужа».
…Не ждешь подвоха,
как честный человек,
и все как будто бы неплохо,
и все как будто бы неплохо,
и ты твердишь, что ты чиста, как первый снег.
Но чей-то силуэт зловещий
в твои покои проскользил.
О, недостойная средь женщин!
Змею у сердца я носил!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…Но чей-то силуэт нахальный
тебя покинул поутру.
О, эти тайны женской спальни,
и я обманутым умру!
Весьма специфическое обрамление создано в фильме вокальному номеру, который исполняет виконт де Розальба. Актер Михаил Козаков, сыгравший упомянутую роль, пользуясь свободой импровизаций, которая царила с одобрения Леонида Квинихидзе на съемочной площадке, взял и созорничал. Он решил представить своего героя зрителю, как человека нетрадиционно сексуальной ориентации (подобные пикантные намеки еще ни разу до того не практиковались в советском кинематографе). Высокий голос, подчеркнуто-изысканная картавость и этот монолог: «Как бы вам понравился романс под названием «Вечерний ветерок»? По-моему, в нем много свежести! Представьте себе - лужок, коровки, коровки пасутся, и все сгребают сено... И на лужайке молодой пастух, такой, знаете ли, молоденький-молоденький... пастушок!..» С этими игривыми словами виконт весьма недвусмысленно смотрит в лорнет на своего гостя Фадинара.
После такого экспромта партнер Козакова по сцене Андрей Миронов не смог сдержать смех. «Ты с ума сошел? Закроют все к черту!» Но режиссер, не разделяя подобных опасений, лишь махнул рукой: «А! Пускай закрывают!» В итоге советские цензоры так и не докопались до скрытого смысла козаковской импровизации и в окончательный вариант фильма эта сцена вошла без всяких купюр.
Дальнейшее развитие событий в доме виконта и баронессы де Шампиньи (ее сыграла бесподобная Алиса Фрейндлих) тоже происходило отнюдь не в полном соответствии со сценарными проработками. Вот что вспоминал позднее сам Л. Квинихидзе о сцене, когда Леонидас Фадинар и пришедший ему на помощь итальянец Нинарди сражаются на шпагах с героем Козакова: «…Этого эпизода не было в сценарии. Но во время съемок Боярский и Козаков так развоевались, что у Михаила Михайловича слетел паричок с головы. Это был ужас! Оператор хотел остановить съемку, но я тихо сказал: «Не выключать. Снимайте!»…» Режиссерское чутье не подвело Леонида Александровича. Козаков прекрасно обыграл внезапно возникшую ситуацию. Подняв парик он сказал, обращаясь к «знаменитому итальянскому тенору»: «А что, не вижу ничего смешного! Парик - это очень современно!» Андрей Миронов сразу же продолжил череду актерских импровизаций: подошел к баронессе - Алисе Фрейндлих, страстно поцеловал ее в шею и произнес, адресуя герою М. Боярского, фразу, которая потом запомнилась зрителем: «Рекомендую!» По воспоминаниям все того же Леонида Квинихидзе «после этого работа замерла: на площадке все хохотали как ненормальные».
Одна из самых замечательных наших поющих драматических актрис, Людмила Гурченко, героиня которой – хозяйка шляпного салона Клара Бокардон, исполняет в фильме песенку про незадачливого корнета, попала на съемки этой кинокомедии вопреки. Вопреки своей серьезной и сравнительно недавней обиде на режиссера-постановщика. Ведь буквально двумя годами раньше тот же Квинихидзе не стал снимать Людмилу Марковну в предыдущей картине, которую делал, - «Крах инженера Гарина». Тогда Леонид Александрович предпочел взять на главную женскую роль другую актрису. И вот теперь Гурченко не захотела разжигать в душе прежний огонь ущемленного самолюбия и согласилась на столь гармоничную для нее водевильную роль.
В паре с экс-возлюбленным (по сценарию) Фадинаром-Мироновым Гурченко великолепно отработала небольшой танцевально-музыкальный эпизод в салоне, который стал одним из самых запоминающихся фрагментов фильма. Правда за этот созданный ими шедевр артистам пришлось расплатиться в скором будущем несыгранными ролями. По признанию замечательного нашего режиссера Эльдара Рязанова, он первоначально собирался взять на главные роли в своей новой лирической комедии «Ирония судьбы» именно эту пару – Гурченко и Миронова. Однако, увидев их в «Соломенной шляпке», изменил решение, побоявшись, что у зрителей его картины при взгляде на Женю Лукашина и Надю будут возникать ненужные ассоциации с персонажами водевиля. Хотя в итоге дуэт Гурченко-Миронов все-таки «отметился» в рязановской «Иронии судьбы»: мы видим их на экране телевизора в квартире Нади, показывающем в новогоднюю ночь любимую всеми «Соломенную шляпку»
