Всю свою взрослую жизнь Евгений Дога прожил в Москве и Кишиневе, никогда не прерывал связи с родиной. А родился он в молдавском селе, где звуки природы воспитали его музыкальный слух. Дитя войны, он рано потерял отца, погибшего в 1945-м. Ребенком мастерил музыкальные инструменты из того, что было под руками, — деревяшек, тростника, стеблей кукурузы.
«Вряд ли бы я стал сегодня композитором, — сказал он во время одной из наших совместных кинопоездок. — С грустью и радостью вспоминаю советское время, когда смог получить хорошее музыкальное образование. Это сейчас почти каждый второй имеет по два вуза за плечами. А в свое время это было сложно. Вряд ли бы моя мама послала меня учиться за деньги, потому что у нее не было ни гроша. После войны был страшный голод, нищета. Какая тут учеба».
Свой день рождения — 1 марта — Евгений Дога не отмечал. Считал, что не имеет на это морального права. «Страшно, когда некому сказать слово «мама». Я ощутил это много лет назад. Моя мама скончалась в день моего рождения, — объяснил он. — Я воспринял это как знак судьбы. И до этого не праздновал свой день рождения, и продолжаю это делать до сих пор. Со смертью матери отрубается вся твоя предыдущая жизнь, ставится точка. А перспективу дает только многоточие. Могу сказать всем: «Не оставляйте матерей одних». Что может быть дороже мамы? Она как бесконечность, как космос. У меня многое ей посвящено».
Широкому кругу слушателей и зрителей Евгений Дога известен прежде всего как кинокомпозитор, автор знаменитого вальса из фильма «Мой ласковый и нежный зверь» (1978) Эмиля Лотяну по чеховской «Драме на охоте». В кадре под его музыку танцуют элегантный Леонид Марков и начинающая балерина и актриса Галина Беляева в облаке фаты. Во время концертов Евгений Дмитриевич предлагал своим почитателям послушать другой вальс, который известен чуть меньше. Но и главным он не тяготился, как это иногда бывает с творцами, имя которых крепко связывают с одним-единственным произведением.
Роман с кино начался у Доги случайно. В конце 1960-х молдавский режиссер Георге Водэ снимал фильм «Нужен привратник» с Михаилом Волонтиром в главной роли. О том, как развивались события, Евгений Дога рассказал во время нашей совместной поездки на кинофестиваль в Ленинградскую область. Надо сказать, что он любил бывать на фестивалях, прекрасно там выступал и общался со зрителями и коллегами. Навсегда запомнился его урок на тему, что делать, если вас почему-то не встретили организаторы у поезда. Дога в таких случаях сразу же отправлялся «сдаваться» в милицию, а позднее — в полицию. Приходил, рассказывал все как есть, и его с ветерком доставляли по назначению, подняв на ноги не только фестиваль, но и весь город, как это было в Смоленске. Однажды я повторила его трюк в Минске. Сработало четко — отвезли, доставили. Забывшие встретить организаторы долго не могли забыть такое потрясение.
С Евгением Догой можно было поговорить на любую тему, узнать от него что-то важное о жизни и кино. Мы приводим «осколки» наших разговоров во время поездок по стране.
О случайном приходе в кино. «Я ведь окончил две консерватории, после чего понял, что не стоит ничего писать. Зачем засорять звуковой мир еще и своей музыкой? Я года три ничего не писал и чувствовал себя прекрасно. Преподавал, участвовал в создании учебников по теории музыки. Все мне нравилось, но как это бывает в жизни… Однажды я ехал в троллейбусе после занятий со студентами. Ко мне обратился незнакомый усатый мужчина. Он спросил: «Вы Дога?» — и предложил выйти. Я подумал: «Как странно. Зачем мне с ним выходить?» Но все-таки мы вышли, и этот человек сказал: «Мы затеяли фильм. Напишите музыку?» А я понятия не имел, как ее писать для кино. На что мужчина с усами ответил: «Да ничего страшного. Не волнуйтесь. Все когда-то начинают».
Мы стали работать над картиной, где половина действия происходит в раю, а другая — в аду. Адская жизнь мне далась легко. А с райской я не разобрался до сих пор. Фильм, по-моему, получился очень хороший. У него было много наград. Однако ЦК партии его запретил. О каком рае может идти речь помимо того, что царит в ЦК. Понятно, что там была райская жизнь. Только спустя годы фильм разрешили показывать. Я послушал то, что написал, и мне понравилось. «Нужен привратник» стал толчком к тому, чтобы я связал свою жизнь с кинематографом».
Никого не мучил музыкой. «С 1971 года я стал свободным художником. Спасала меня только музыка. Надо было вкалывать, хотя я не чувствовал, что вкалываю. Все делал с большим удовольствием, никогда не мучил музыкой семью и соседей и до сих пор продолжаю писать очень быстро. У меня нет черновиков, сразу пишу набело. Это очень помогает, особенно в кино. Там же нет дублей в музыке. Они есть только у артистов, поэтому для композитора дубль должен быть совершенным. Кино меня этому научило. Я на практике получил подтверждение этой привычке.
Я написал музыку более чем к 200 фильмам — художественным, документальным, созданным на разных студиях бывшего СССР и некоторых зарубежных. Но я работал не только в кино, писал камерную музыку, песни. В какой-то момент почувствовал, что многого не сделал в академическом жанре, и начал писать инструментальную музыку, работал над балетом. Я счастлив, что в советское время успел поставить хотя бы свой первый балет. Есть еще и второй, и третий — «Королева Марго», но он лежит. Не ставят, но я играю его фрагменты на концертах. Много выступаю, чтобы хотя бы так моя музыка исполнялась».
О славе и самоанализе. «К славе я никогда не стремился, никому не завидовал. Для меня важнее уважение к моему труду. Хотя с детства хотел чем-то выделиться, отличиться. Не вижу в этом проявления нескромности. Нужно себя анализировать, а не соседей по цеху. Мне всегда нравилось нравиться. Мне важно знать, что получают мои слушатели. Я получаю удовольствие, выходя на сцену, ощущая реакцию зала. Мне важно видеть лица, нужен диалог. Если в зале остались пустые места, значит, пора прекращать свои выступления. Я все время недоволен тем, что делаю, но никогда не возвращаюсь к переработке своих сочинений. Лучше потрать время на что-то новое. Меня иногда спрашивают, как я пробивался. Да я не пробивался, просто делал свое дело. Классики нам, конечно, испортили жизнь, потому что написали такие произведения, которые не перескочишь. После них пробиться всегда трудно».
О равновесии. «Парализовало мою левую руку. Что делать? Рука висела, потом меня подлечили в Киеве, но она все равно «хромала». Видимо, для того чтобы сохранить равновесие, я сломал еще и правую руку. Иногда думаю: когда же я перестану мучить фортепиано? И ведь хочется его мучить. Это как соска».
Об одном объявлении. «Прохожу как-то мимо своего дома в Москве и вижу отпечатки детской обуви на стене. «Вот ведь черти. Что же вы творите?» — подумал я и написал объявление для родителей. Пригласил всех дошкольников к себе домой заниматься музыкой. Набился полный коридор бабушек, дедушек, пап и мам со своими малявками. У меня не было задачи обучать их музыке, важно было направить их внимание и энергию на что-то полезное. У одного мальчика не было ни слуха, ни чувства ритма, но я ставил его в первый ряд. Он выходил в бабочке и чувствовал себя артистом, но я его предупредил, чтобы просто открывал рот, не пел. Потом он выступал с нами постоянно, и было ощущение, что он действительно поет. Теперь у этих ребят все хорошо».
О книгах для взрослых и детей. «Моя книжка «Амур и его амурные дела» про кота издана не только у нас, но и в Бухаресте. Другая книга — про собачку по кличке Джой и ее собачьи дела. Думаете, почему я начал писать книжки про домашних животных? Да потому что у них многому можно научиться. Была у нас красивая кошечка, серая с голубым отливом. Смотрел я на нее и думал, где же она найдет себе такого же кота, когда подрастет. Однажды наша красавица пропала. Искали — не нашли. Не было ее неделю. Прихожу я как-то после занятий, смотрю, она в скверике стоит как статуэтка. Зову — никакого внимания. Мертвая, что ли? Бросил в нее камушек. Опять никакой реакции. Ушел и вернулся через несколько часов. Она в той же позе. Смотрю, а там, как в зеркале, такой же, как она, котяра. Они стоят и смотрят друг другу в глаза. Вот она, настоящая любовь. Какой потрясающий энергетический диалог! Вот у кого надо учиться любить. Когда я вижу на скамейке пару молчащих людей, то меня это волнует. Это куда сильнее слов».
О друзьях. «У меня их нет совсем. Ведь что такое друзья? Это люди, с которыми можно выпить пива, в нарды постучать. А у меня никогда на это не было времени, хотя иногда сожалею об этом. В этом смысле мы никогда не были друзьями с кинорежиссером Эмилем Лотяну. Мы были творческими союзниками, вместе работали на картинах «Лаутары», «Табор уходит в небо», «Мой ласковый и нежный зверь», «Анна Павлова». Я ничего не знаю про него, потому что знаю о нем все. Такая же дружба у меня была с Андреем Дементьевым, с которым мы вместе написали много произведений. Он — поэт, в котором можно найти все».
