На поклоны вместе с артистами вышел нынешний худрук МХТ Константин Хабенский, хотя «В поисках радости» выпускал не он, а Виктор Рыжаков, почему-то не обозначенный ни на афише, ни на сайте.
Слишком много людей, собравшихся в воскресный вечер в Художественном театре в Камергерском, знали Олега Павловича — лично, близко, в деле или он прошел в их жизни по касательной. Марина Зудина, от «Современника» — Марина Неелова, Вера Алентова, работавшая с юбиляром на лихой комедии 90-х «Ширли-Мырли», Леонид Ярмольник, Николай Цискаридзе, чья звезда артиста драмы сияет сейчас в Художественном на «Кабале святош» и делает кассу, не говоря уже о самих мхатовцах (плюс музей со Школой-студией). И много другого театрального и кино люда заняло значительную часть зала. Директорскую ложу абонировали под секретаря Совбеза Сергея Шойгу, под охраной, разумеется.
И у каждого из них был свой Табаков. Артист сразу трех театров («Современника», «Табакерки», МХТа) и кино, худрук двух трупп, создатель колледжа, а также отец, муж, коллега, товарищ. И всем надо угодить. Что невероятно сложно, особенно сейчас, когда датские вечера в честь театров, великих режиссеров или артистов вышли на новый виток: ищутся новые формы и делают не вечера с разговорами и шутками, а спектакли.
Надо сказать, что это не первое представление, посвященное Олегу Павловичу: еще при жизни его ученики дарили своему Мастеру феерические шоу, брызжущие музыкальностью, юмором. Возможно, поэтому Рыжаков пошел другим путем и выбрал жанр байопика. То есть биографии героя, рассказанной театральными силами и средствами.
В основу легли мемуары Олега Павловича и фрагменты его интервью разных лет, из которых скроили литературный монтаж, разложенный на 17 голосов — именно столько артистов в основном среднего поколения вышло на сцену. Каждый из них, независимо от того, мужчина это или женщина, примерил на себя образ Табакова, произнося текст от его имени. Тут мысль постановщика понятна — в каждом из них частица Табакова, поскольку начинали и росли они в Художественном при нем. И все-таки Табаков в женском гендере, представленный четырьмя актрисами, смотрелся по меньшей мере странно.
Борщ с пампушками на мясе, свинина с черносливом, гречневая каша, хорошо прожаренная, ореховый штрудель и прочие яства русской и украинской кухни — смачно перечисляемые артистами — в качестве увертюры, сразу сделавшей акцент на человеческий фактор в датском спектакле.
Хроника жизни в монтаже разворачивалась с довоенного саратовского малолетства, но дальше логику ее и последовательность не всегда можно было постичь. Важный фактор, во многом определивший жизнь героя, такой как война, просто промахивался, другой существенный этап биографии заявлялся, но по какой-то причине оставался без развития (так я стал директором «Современника»). А дальше-то что — хотелось спросить, но воля автора уводила героя дальше.
А дальше — только схематичное изображение жизни Олега Павловича, известное всем: про учителей из Школы-студии МХАТ (Топорков, монолог из «Молодой гвардии»), про молодой «Современник» (боролся за свободу с чиновниками советского режима), оттепель (набор известных имен), пара фрагментов из ранних спектаклей, инфаркт, полученный во время репетиций «Обыкновенной истории» в возрасте 29 лет — без нового ракурса, погружения, взгляда из сегодня.
Личная жизнь, заявленная вначале образом семьи, вообще никак не продолжилась и отметилась двумя именами — Антошка и Машка. Для поколения, ассоциирующего Олега Павловича с котом Матроскиным, это пустой звук. Вторая часть спектакля — декларации и намерения да борьба с главой партийного руководства Москвы, приход во МХАТ… Тут с хронологией совсем вышла путаница: в МХТ, куда Мастер пришел в 2000-м, он собирался привести воспитанников театрального колледжа, который он открыл только в 2009-м.
За полтора часа еще не раз вспомнят борщи и штрудель. А для него еда в первую очередь — травма военного времени на всю жизнь: поэтому и посылки с продуктами из Саратова прятал под кроватью в общежитии, поэтому два холодильника имел в доме, когда завел семью. Но о войне в его жизни — только в финале, но зато с лукавым смыслом.
И все скучнее и схематичнее представала жизнь Олега Павловича в этом литмонтаже. Ни поиска, ни радости, схематичный контент, обеспечивший формальный итог. Но Табаков был и остается вне какой-либо схемы — на то он и Табаков. Только старания актеров, их любовь к человеку, под началом которого проходило их становление, придавали происходящему на сцене видимость живого.
И вроде бы культурно, с претензией на красивенькое. Красиво пели украинскую песню (как-никак мать О.П. 50 на 50 украинка и полька), строгий свет черно-белого кино… Зато финал многозначительный одновременно и по визуалу банален: как пленных немцев гнали по Саратову, а бабушка велела маленькому Лелику отнести им кусок хлеба, отломанного от единственной буханки семьи. Если это про милость к падшим, то слишком претенциозно и фальшиво применительно к личности Табакова. А 17 артистов, изобразивших его, по помосту удалялись вглубь сцены на свет далекой звезды. Ну а куда ж еще с такой схемой?!
Аплодисменты были дружные, но непродолжительные. И больше относились к грандиозной личности, памяти которой в МХТ (спасибо Хабенскому) отдали вечер, а не тому, как было рассказано об этой личности. Во всяком случае, в рейтинге датских постановок октября МХТ оказался последним.
