- Для меня отъезд из Харькова или Белгорода - вопрос не только государственный, но и персональный, поскольку мои предки, Минаковы, на протяжении полутора столетий существовали между этими городами. В этом смысле мне бежать дальше некуда и незачем: здесь я вырос, тут провели вторую часть жизни и умерли мои родители; сейчас я нахожусь в квартире, которую наша семья получала в советское время. Как говорится, отступать некуда, позади Москва.
- На выходных в Сети распространился ролик, смонтированный из записей с белгородских уличных видеокамер. По этому видео складывается впечатление, что положение у вас граничит с критическим. Так ли это? Попал ли под обстрел конкретно ваш дом?
- В мой дом не попадало, но прилетало достаточно близко — в соседние кварталы несколько раз. Когда сидишь дома, не так страшно — все-таки ты закрыт бетонными или кирпичными стенами. На улице при начале ракетной атаки шарахаешься в подворотню или какую-нибудь арку. А на открытом месте понимаешь, что находишься в реальной опасности.
По Белгороду бьют не так часто, как показано на ускоренной видеозаписи: с 30 декабря было очень интенсивно, последнюю неделю — один-два раза в день, но каждый раз это приводит к трагическим последствиям и немалым разрушениям.
- Как вы думаете, какой исторический смысл заключают в себе сегодняшние события?
- На наших глазах происходит воссоединение исконно русских земель. Я постоянно напоминаю — и в том числе в только что вышедшей книге «Русский Харьков», что этот город был учрежден указом Алексея Михайловича Тишайшего, второго царя из рода Романовых. А Белгород основан за 50 лет до этого Федором Иоанновичем, последним правителем из Рюриковичей. Так что мы возвращаем свое, как было с Крымом, единственное, о чем я сокрушаюсь — что делаем это лишь теперь, а не в 2014 году.
- Харьковской области нет в числе новых регионов России, присоединенных в ходе СВО, но Харьковская народная республика вполне могла состояться десять лет назад. Как вы думаете, Харьков все-таки вернется - и если да, то ценой каких разрушений?
- Чем все кончится, один Бог знает, а мы только уповаем. Но я надеюсь, что Харьков вернется в страну, от которой он был отторгнут. Ценой каких потерь — опять-таки предугадать невозможно, может быть, каким-то чудесным образом — Господь так управит - город станет нашим. Но я противник этой границы (между Востоком Украины и Россией) с 1991 года, а она все укреплялась, обрастала таможнями и пропускными пунктами, хотя в 1980-х между Харьковом и Белгородом ходили по 18 электричек в день, и весь путь занимал полтора часа. Я не могу поверить, что сейчас с той стороны кордона стоят натовские танки, что оттуда к нам проникают ДРГ и нападают более крупные силы... Что-то с этим делать придется неизбежно.
- Лично вы привыкли к «бахам», научились соседствовать с боевыми действиями, смирились с фронтовой обстановкой?
- Свыкнуться со взрывами невозможно, особенно если они идут по нарастающей, и ты ждешь, что вот-вот бахнет тебе в окно. На самом деле отчасти привыкание есть, человек адаптируется к любым условиям.
Но реальность такова, что людей на улицах стало меньше, многие прячутся, иные уехали, увезли детей, и, тем не менее, жизнь продолжается.
- Ожидали ли вы, что Украина начнет обстреливать Белгород с таким упорством и жесткостью?
- А ожидали ли мы, что во время «Майдана» в центре Киева эти упыри начнут убивать беркутовцев и молодых пацанов из внутренних войск? Ожидали ли, что они начнут жечь одесситов и бомбить собственных граждан на Донбассе? Не ожидали. Тем не менее все это стало реальностью, и нельзя исключать, что будет еще хуже.
- Но Россия победит?
- В этом я не сомневаюсь...
- «Военная» тематика окончательно вплелась в ваше творчество? Процитируйте что-то из недавно написанного.
- Творчество есть отражение реального и ирреального посильными инструментами: акын о том поёт, что видит и чувствует, о чем его «былое и думы». В апреле в Питере, Бог даст, выйдет книга моих стихотворений - избранное за сорок лет. А для начала разговора о поэзии и жизни — следующие строки:
Просыпаюсь тихо, без будильника,
просфору беру из холодильника —
до́жил, знать, до часа до сего.
Воскресенье доброе Прощёное.
Тут и там — родная Русь крещеная.
Рифма: ПВО и СВО...
Это строфа из стихотворения «Прощеное воскресенье», написанного 17 марта 2024 года.
От редакции: пока это интервью записывалось и перечитывалось собеседником, Станислав Минаков сообщил о двух обстрелах, второй поэт застал во время прогулки, в минуте хода от подъезда. К счастью, он не пострадал — взрывы раздались высоко над головой, в очередной раз ПВО сделала свою работу на отлично, сбив девятнадцать «вампиров».
