«Никогда не сравнивал себя с кем-то»
— Игорь Михайлович, с чего началось ваше увлечение живописью?
— Я был готов к этому с детства, потому что у меня мама была связана с художниками — все от нее идет. Она меня, несмышленыша, брала с собой на все выставки, Пушкинский, Третьяковка — это все настолько знакомо, близко, откладывалось в памяти. Некоторые выставки помню до сих пор — Фернан Леже, например, совершенно прекрасная экспозиция. А еще есть друзья-художники.
— Например?
— Игорь Семенов. Он учился со мной в консерваторском училище, но еще и был прекрасным художником. Несколько его работ есть у меня дома. И многие другие…
— Кто из художников вам нравится?
— Брейгель и Босх, Рафаэль, Караваджо — непревзойденные художники, преклоняюсь. А из современных — из 1920–1930-х годов многие. Импрессионисты, конечно, мимо них не пройти! Я никогда не сравнивал себя с кем-то. Это бесполезно. Мне кажется, что иду своим путем. Конечно, мне не хватает знаний, профессии. Я это понял, и, может быть, в связи с этим был избран такой стиль, мой личный. Были и великие художники среди живописцев без образования. Меня это успокоило.
— Как вы сами можете охарактеризовать свой стиль?
— Это графика с элементами кубизма и долей абстракции. Фантазия — возможность вложить смыслы в линии и композицию, импровизация.
— Как появилась первая работа?
— Два года назад случились проблемы со здоровьем, а некоторое время спустя я вдруг стал чертить. Линии сложились сами собой в птичку. Так и родилась моя первая работа — «Певчая птичка из Эстонии». На выставке ее не было.
— Почему из Эстонии?
— Я пририсовал ей кантеле, народный эстонский инструмент. Это и была моя первая работа. А дальше — понеслось. Рассказал о своих художественных опытах своему другу, архитектору и художнику Игорю Левину. Он мне ответил тогда: «Да ты что! Присылай». Отправил ему свои работы, а он: «Продолжай!» Я так понял, что получил благословение, и продолжил.
— Это было в 2023 году?
— Да, в начале февраля как раз. Далее свои работы я послал Георгию Франгуляну, скульптору. Его произведения вы хорошо знаете. Например, памятник Булату Окуджаве на старом Арбате. Он ответил мне следующее: «Игорь, очень интересные работы, даже подозрительно!» Решил перезвонить ему, мол, почему «подозрительно»? На что он сказал, что направление неожиданное, хотя не очень понятно, какое именно и куда все это движется. Так и получил еще одно благословение. Правда, он не всегда восхищается. Некоторые работы ему категорически не нравятся, и он мне дает обратную связь. Так и получилось за два года уже около девяноста работ.
— Получается, на выставке представлена лишь малая часть?
— Да. Туда вошло всего 24 работы. Я не знал, как это все пройдет, реакция была мне очень интересна. Одно дело — мои друзья. Им в основном все нравится, что я делаю. Совсем другое дело — посторонние люди. Некоторые гости экспозиции оставили свои отзывы — приятно.
«Это мое, личное»
— По какому принципу работы отбирались на выставку? Это цикл?
— Нет, идеи цикла не было. Отобрал те работы, которые мне нравятся больше всего. Но это не значит, что все остальные можно разорвать, конечно.
— А ведь как интересно картины на выставке расположили — на нотном стане на две четверти. Казалось, что некоторые работы — диптихи.
— Да, это была идея организаторов. Я бы, может, сделал иначе, расположил работы по-другому. Но что сделано, то сделано, назад ходу нет. Хотя, безусловно, между некоторыми работами есть нечто общее.
— Подзаголовок у выставки: «Неизвестный Игорь Бриль». Почему вы скрывали это увлечение, не афишировали?
— Не приходило в голову афишировать, потому что это мое, личное.
— Рассматривали это как хобби?
— Да. Но живопись стала для меня больше, чем просто увлечением. Многие работы шли изнутри, без надуманности. И рука велась, складывался образ сам собой. Невероятное ощущение! И когда я заканчиваю, то наступает настоящая радость!
— Процесс создания картин похож на джазовую импровизацию? На сочинение музыки?
— Все вместе. Как сказал Франгулян: «У тебя интересная композиция. Но это немудрено, ты же композитор». Композиция в моих работах его очень устраивала. А процесс действительно похож. Близкий, очень близкий! Те же ощущения были, когда я писал свою большую сюиту «Утро земли».
— Какие из картин импровизационные?
— Некоторые картины, да. Одна из работ — «Воин», например.
— Он ведь не просто воин, а воин-победитель!
— Да. Хотя вначале делаю эскизы, правлю, а потом уже переношу окончательный вариант на бумагу.
— Название выставки «Джаз на холсте». Правильно ли я понимаю, что вы можете сыграть свои картины?
— Не думаю. Название придумали организаторы выставки. Я к этому не имею никакого отношения. Но учитывая, что я последние 65 лет занимаюсь джазом, это тоже перемалывалось где-то внутри на подсознательном уровне, понимаете? Поэтому на такое название я согласился, мне очень понравилось.
«Сейчас главное — продолжать»
— Какие дальнейшие творческие планы? Будете продавать картины?
— Что вы! Это же как продавать часть себя! Я делаю копию и дарю, но продавать оригинал… Как-то не лежит сердце к этому. Были художники, которые жили этим, вынуждены были и продавать свои картины, благодаря чему тем самым о них узнавали, но у меня пока идей таких нет.
— Как будете развивать живописное творчество?
— Франгулян мне сказал как-то, и был прав, что нужно брать больший формат, мол, там свободы больше. Но я живу в трехкомнатной квартире, она не очень большая. У нас есть комната, которая напоминает мастерскую, но лишь напоминает. Места там не так много. Более того, нужно приобрести еще навыки. Я уже пробую больший формат, постепенно набираются работы.
— А материалы? Например, масло?
— Масла я пока боюсь. Пробовал, но профессионализма не хватает, потому что масло — это смешивание красок. Чтобы добиться тех цветов, которые я хочу, нужно знать, как это делать. Безусловно, я кое-что изучаю самостоятельно. Может, это пригодится.
— Пастель?
— Кое-что делал пастелью — портрет негритянки. Пробую, пробую…
— Над чем вы сейчас работаете?
— Недавно закончил одну работу, которая меня бесила, раздражала.
— Почему?
— Идея есть, начал воплощать, а что дальше — не видел, не понимал. И я хожу уже долго вокруг этой работы. Пока не вырисовывалось дальнейшее движение, все рядом, но не шло дальше. Раздражение в связи с этим невероятное! Моя супруга знает, не даст мне соврать.
— Как будете развиваться дальше? Выставки?
— Очень хочется выставку. Мне обещали в Москве (первая выставка прошла в Воскресенске Московской области. — М.Ч.), дело потихоньку двигается. Но то место, где, вероятно, будет следующая выставка, требует много сопутствующей работы. Пока что я не представляю, как это будет происходить. Ведь в живописи крайне важен свет. Если он будет тусклым, то картины проиграют. Поэтому должно быть правильное, хорошее помещение. Устраивать выставку ради выставки, чтобы что-то где-то висело, лишь бы кто-то смотрел, — это совсем не то впечатление. Нужна краска, а для этого должно быть хорошее освещение, цвет стен — оформление. Но главное для меня сейчас — продолжать. Не знаю, что из этого получится дальше, но сейчас я получаю удовольствие.
