Столичный Государственный музей А.С.Пушкина после «гостевой» выставки о спасении культурных ценностей Ленинграда в условиях блокады, о которой писал «МК», в формате «онлайн» представил «Пушкинские издания времен Великой Отечественной войны». Оказалось, что, несмотря на нападение сильного и жестокого врага, в 1941 году в серии «Школьная библиотека» вышли в свет «Цыганы»/«Медный всадник», в 1942 году в Москве и Ленинграде издали избранную поэзию, в 1943-м «Детгиз» выпустил тираж «Повестей Белкина», и, наконец, в 1944-м вышел роман в стихах «Евгений Онегин». Причем эти книги как духовная подпитка нужны были не только мирным гражданам и жителям тыла. Крайне востребованными томики небольшого формата стали в войсках. Они оказывались в солдатских вещмешках вместе с сухпайками и были таким образом приравнены нашими бойцами по ценности к хлебу и запасу патронов.
Такие же компактные, размером чуть больше пачки сигарет или современного смартфона, сборники духоподъемной фронтовой поэзии и песни показали и в ГМИРЛИ им. В.И. Даля.
Речь о «карманных» изданиях «Василия Тёркина», «Ленинградского дневника» Ольги Берггольц, «Отечества героев» Светлова, фронтовой поэме Исаковского «Сын артиллериста», «Стихах о войне» Ильи Эренбурга и других шедеврах, рожденных страшными и великими событиями 1941-1945 годов.
Куратор выставки, ведущий научный сотрудник ГМИРЛИ Олег Николаев пояснил, что поэзия о войне, помимо издания отдельной книгой, могла стать песней, частью агитплаката (на которых печатали двустишия, четверостишия и объемные поэтические произведения, зачастую в сопровождении картинок, то есть в виде советского «комикса»). Также стихи могли быть прочитаны автором по радио (нередко до официальной публикации), перед солдатами на фронте или в госпитале. Но даже самая тиражная по тем временам форма существования стихотворения - публикация в газете – не могла сравниться с уходом созданного конкретным человеком произведения в «народ», когда его переписывали в тысячах фронтовых альбомов, цитировали в миллионах писем с фронта. И даже переделывали по законам народного творчества, которое не знает автора и окончательной редакции.
Чтобы у посетителей наворачивались слезы, музею не обязательно экспонировать фотографии сожженных деревень, или горы тел замученных фашистами мирных граждан. «Звуковую волну» ВОВ можно ощутить иначе - через пожелтевшую вырезку из «Красноармейской правды» с первыми главами «Тёркина» или газетную страничку с «Рассказом танкиста» Твардовского:
Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
А как зовут, забыл его спросить…
Или увидев в стеклянной витрине подлинник автографа «Катюши» Михаила Исаковского или акварель «Возращение с войны» Кустодиева 1944 года (!). На ней советский солдат, потерявший ногу, опираясь на костыли, идет к родному дому.
Напомнил Гослитмузей и о своей исторической миссии – работе по сбору фольклора, в результате которой были записаны и систематизированы 650 народных песен, почти тысяча частушек, свыше семисот солдатских «самодеятельных» стихотворений.
В завершении приведем полукомичный случай. Оказывается, в 1942-м году Твардовскому написал настоящий Тёркин, артиллерист, командир взвода, сражавшийся с захватчиками на Западном фронте. Но только звали его Виктор Васильевич, и чтобы привести поэму в соответствие с реальностью, боец просил «переименовать» Василия в Виктора. Такая «обратная связь» с читателями ни одному нынешнему стихотворцу даже не снилась.
Кстати, база «Память народа» по запросу «Виктор Васильевич Теркин» выдает почти шестьсот результатов. Нашлись и сотни Василиев Тёркиных: рядовые, сержанты, награжденные медалями и орденами, получившие ранение…. Но именно Василий Иванович Тёркин (такое отчество упоминается в поэме) оказался всего один. 1903 года. Рядовой. Работник завода №562 был разбронирован и призван в Москве, но потом, судя по всему, признан негодным к службе.
