— Уходящий год ты провожаешь в статусе очень занятого человека. При этом мне всегда казалось, что ты не из тех людей, которые любят взвалить на себя какую-то ношу и героически ее нести. Тем не менее есть уже три коллектива, в которых ты участвуешь: «Моральный кодекс», Queentet Сергея Мазаева и Эстрадный оркестр Сергея Мазаева…
— И еще у меня есть проект с очень известным музыкантом — Игорем Федоровым. Это мой педагог по кларнету, и у нас дуэтная программа, она называется «Классика без кодекса». Я не люблю работать, но люблю играть. Песни петь, это разве работать? Работать, это лопатой что-то делать или руководить производством.
— Но музыканту нужно постоянно репетировать, чтобы быть в хорошей форме…
— Кларнет и занятия классической музыкой очень дисциплинируют. Во-первых, невозможно быть пьяным или обдолбанным. Плюс растет мастерство. Я очень сожалею, что многих наших рокеров трудно назвать музыкантами. Что такое музыкант? Музыканта посадил в оркестр, поставил ноты и он играет. Рокеры так не смогут.
— Они другим берут. Мелодиями, текстами, харизмой…
— Так и есть. Вот сейчас у меня с «Дискотекой «Авария» будут записи, так они не знают ни нот, ни тональностей, вообще ничего. Я не понимаю, как люди умудряются такие красивые песни писать. Они их как кубики собирают из разных файлов, не совсем музыкальным образом, но у них получается.
— Иногда создается ощущение, будто все песни, которые в последнее время становятся хитами, собраны из одних и тех же кубиков…
— Здесь как в одежде: есть масс-маркет, а есть нишевые вещи. У «Морального кодекса» нет такой массовой популярности, как, например, у группы «Ленинград». Просто Шнур — сам как бы народный поэт. Стихи-то у него хорошие на злобу дня. И по его творчеству можно понять, в каком времени все это написано. У нас тоже есть песня, по которой можно определить эпоху. «На две копейки домой позвони…» Когда так делали? Когда на улицах автоматы (телефонные) стояли двухкопеечные.
— Если уж мы вспомнили те времена… «Моральный кодекс» ведь появился как продюсерский проект?
— В общем, да. Известным поэтом и музыкантом Павлом Жигуном под канадского вокалиста украинского происхождения Романа Ивасько были собраны ребята, и готовилась программа для западного рынка. Но именно с солистом у них не получилось. Все-таки постоянно летать туда-сюда непросто. Когда мы встретились с Жигуном, я только вернулся из Америки, где после записи расстался с группой «Автограф». Сначала я репетировал как саксофонист, а потом, когда с солистом начались проблемы, предложил спеть что-нибудь на русском. И Павел принес два текста. Так у нас появились сначала «Я Тебя Люблю», а затем «До Свиданья, Мама».
— Вокруг «Морального Кодекса» сразу возник нешуточный ажиотаж. Фирменная музыка, крутые клипы. Многим казалось, что вот-вот и вы начнете стадионы собирать. Но в итоге остались в относительно небольших залах. Как думаешь, почему?
— Большие залы — это проблемы со звуком. Когда мы начинали, люди просто не умели справляться с такими площадками. В какой-то момент нами хотел заниматься Юрий Айзеншпис, но как-то не сложилось. С Павлом Жигуном они просто не договорились об условиях. Думаю, если бы нами занимался Айзеншпис, мы бы вышли на мировой уровень.
— Но несмотря на все проблемы, группа продолжала выступать…
— Да, почти все деньги, которые я заработал, это заслуга «Морального Кодекса». Я всегда понимал, что «Кодекс» — потрясающий ансамбль, поэтому потихонечку мы начали ковыряться со своими делами сами.
— Сейчас у вас обновленный состав...
— Саша Солич и Кильдей ушли на пенсию. Место Кильдея занял бывший наш техник Сергей Сухов. У нас теплилась надежда, что Кильдеев одумается, может, еще вернется к нам. Но пока такого желания он не проявил.
— У группы довольно крепкая программа из старых хитов. Но, наверное, поклонники были бы не против услышать и что-нибудь новое. Есть такие планы?
— У нас есть новая музыка, мы над ней работаем. Павел Жигун написал несколько песен, сейчас мы доруливаем альбом. Думаю, весной его все-таки закончим, это будет наша седьмая пластинка.
— Могу предположить, что время на новые песни находить не так просто. При всех твоих проектах…
— Основная работа — все равно это «Моральный кодекс». Queentet просто доставляет много удовольствия, хотя и связан с затратами. Благо Андрей Иосифович Кобзон приютил нас у себя в фонде. Там мы репетируем, и для меня это настоящая прививка от звездной болезни. При всем моем рок-н-ролльном пафосе я как музыкант — ниже уровня тех, кто играет со мной в Queentet. Но рядом с ними, с их помощью, под их руководством набрал, в общем, не плохую форму. Классические музыканты признали меня как своего коллегу, это очень приятно. Я ведь двадцать лет не играл на кларнете.
— Я слышал, что на классической музыке, в отличие от популярной, здесь труднее зарабатывать. В Европе есть старые традиции посещения таких концертов, но у нас все совсем по-другому…
— У них инфраструктура построена гигантская. Это никогда не исчезнет. У них потрясающая школа. Хотя и у нас очень хорошая, особенно с учетом того, что мы за прошедшее столетие пережили трагедию невероятную. Около ста миллионов убыль населения за двадцатый век. Но классическая музыка все же проскочила сквозь краснопузые запреты и прочее коммунистическое мракобесие.
— В 2012 году ты собрал свой эстрадный оркестр, и с тех пор коллектив регулярно выступает с программой из песенной классики. В чем лично для тебя разница между концертом в составе рок-группы и оркестра?
— Петь с рок-группой — огромный кайф. А представляешь — пять рок-групп на сцене! Такая палитра музыкальная, звук, когда ты поешь в хоре, это вообще наивысшее наслаждение музыкальное. И вообще игра в оркестре — наслаждение невероятное. Я и Queentet создал, чтобы воплотить свои детские мечты, поиграть настоящего Вебера, Моцарта с настоящими музыкантами. Получилось.
— Как меняются со временем твои музыкальные вкусы?
— Они улучшаются. Я ничего из прошлого не отбросил, но начал наслаждаться более сложной музыкой. Сейчас девяносто процентов всего, что я слушаю, — это классическая музыка.
— Изменился ли ты за это время сам как человек?
— Я тоже улучшился. В 2004 году я прекратил употреблять алкоголь. С большим трудом, но бросил. Попробовать жить без него я рекомендую всем, потому что в моем случае изменилось буквально все. Во-первых, я живу до сих пор, а мог бы подохнуть, как грязная пьяная собака. Во-вторых, непонятно откуда появились деньги. Вроде та же жизнь, та же работа. Но когда пил — не было денег, перестал пить — появились. В-третьих, когда я начал жить трезвой жизнью, у меня появилось свободное время и возможность заниматься тем, чем занимался в отрочестве. Кларнет и плавание. Мне кажется, что когда ты начинаешь заниматься теми вещами, где у тебя длинная память накоплена, то восстановить былые навыки можно быстрее и лучше. Вот я и стараюсь.
