Однажды юная Алиса, получив знак свыше, заявила родителям, что она — святая. Чудо ли это или что-то связанное с особенностями пубертатного возраста? У девочки немало претензий к родителям, которые вечно выясняют отношения, и ко всему миру, в котором она существует сама по себе. «Ну, стояла я как-то на балконе, дышала, дышала, смотрела на дорогу, на дом, на поле за городом. Думала чего-то, а чего — не помню. И тут — бамц — по голове прилетает. Оказалось, благая весть. Мол, дитя жди божье, все такое. Святой становись. Тяжело все это...» — из этой мини-новеллы режиссера родился фильм.
Предыдущие работы Анастасии Лисовец также участвовали в суздальском конкурсе. «Знаете, это как если завел собаку — а она выбрала хозяином не вас, а кого-то другого. И стоит «другому» зазвонить в велосипедный звонок, как собака, радостно виляя хвостом, несется его догонять. А вы вслед за ней. Получается, что и за ним тоже. Только сказать ничего не можете: стоите и молча дышите в такт волнам. — Еще одна авторская аннотация анимационного фильма «Собаки пахнут морем». — У нее есть мнение, что мир состоит из осколков. Но вернее сказать — точка зрения. Раздробленная, сомневающаяся, беспокойная. Точка. Она — точка. Что смотрит на все через тонкую, бумажную, но стену. А есть мир. И он — не из осколков, он цельный и неделимый. Как море. Бьется о картонные двери. Рядом. Далеко. Рядом. Близко. Но сейчас между ней и морем появляется... Гав!»
«Галочка» основана на стихотворении, написанном Анастасией в шестилетнем возрасте, где маленькая девочка и маленькая птичка вместе познают окружающий мир. «У каждой птицы есть клюв. У каждой маленькой девочки есть любимые цветы на клумбе. Не каждая птица носит черные перья и кричит «Ка!». Не каждая маленькая девочка сочиняет стихи про птиц. И только одна птица учит маленьких девочек летать». Это еще новелла, предвосхитившая мультфильм.
Анастасия Лисовец приехала в Москву из Минска после окончания художественного колледжа, поступила в Школу дизайна Высшей школы экономики (ВШЭ) и стала одним из самых самобытных молодых режиссеров, работающих в мультипликации. Мы поговорили о том, почему она выбрала анимацию, чем будет заниматься в будущем.
— Приехав в Москву, вы не стали поступать во ВГИК, а выбрали Школу дизайна ВШУ. Почему?
— Я планировала поступать на художественный факультет Белорусской академии искусств, учиться на графика, но преподаватель по дизайну сказала, что у иностранных граждан есть возможность поступить во ВШЭ в Москве, поучаствовав в молодежной олимпиаде. Для этого надо было пройти творческий конкурс, а потом без экзаменов поступить на бюджетное место. Не столько в надежде на поступление, сколько ради интереса, я попробовала выполнить задание и прошла.
— У вас была система мастерских, как во ВГИКе?
— На первом курсе мы обучались всему понемногу. У нас было общее направление анимации и иллюстрации. Мы знакомились с 3D-графикой, медиадизайном, анимацией. Потом уже надо было определиться, в какой сфере дальше развиваться. Я выбрала анимацию. У каждой группы, а их было три, — свой куратор. Я попала к Леониду Шмелькову (режиссер анимационного кино, лауреат Берлинского фестиваля — «Мой личный лось», автор мультфильмов «Собачья площадка», «Очень одинокий петух», «Лола живая картошка», «Огурцы». — С.Х.). От куратора во многом зависит процесс обучения. Кто-то все контролирует, кто-то полагается на усмотрение студентов. У нас были и дополнительные мастерские других преподавателей.
— Так вы продолжаете учиться?
— Я уже два года назад завершила обучение. «Ее электрический свет» — мой дипломный проект. Так вышло, что на предыдущих фестивалях в Суздале показали другие мои фильмы — «Собаки пахнут морем», «Галочку», «У всех мужчин должны быть туфли». Пока они фильмы проходили, откладывался показ дипломной работы, просто потому, чтобы я не соперничала сама с собой.
— Чем же вы теперь занимаетесь?
— Работаю аниматором-супервайзером на полнометражном проекте Леонида Шмелькова «Непокой». Осталось сделать доработки по анимации, звук, цветокоррекцию, дополнительные эффекты. Предположительно фильм можно будет увидеть в начале зимы.
— Все это прекрасно, но не страдает ли ваша собственная авторская работа?
— Немного волнуюсь по этому поводу. Работа на большом проекте занимает много времени. Я ответственно к ней отношусь, переживаю за результат. У меня есть заявка на студии «ШАР», и, возможно, после награды в Суздале будет чуть легче получить финансирование на новый фильм.
— Вы занимаетесь только рисованной анимацией?
— У нас в «Вышке» были дополнительные дисциплины, мы пробовали разные техники — кукольную анимацию, перекладку, стоп-моушен и пикселяцию. В рисованной технике я чувствую себя гораздо свободнее и спокойнее, потому что в колледже искусств в Минске нас готовили как рисовальщиков. И для меня это самый быстрый и простой способ выразить свои мысли и идеи. Не отрицаю, что в будущем мне захочется попробовать другие материалы и техники. Я уже сняла студенческий клип, сканируя объекты, по сути, стоп-моушен.
— Как рождался «Ее электрический свет»? Форма пришла к какой-то сути или вас увлекла какая-то история, и она приобрела определенное воплощение?
— Идею я долго не вымучивала. Она появилась естественно. Захотелось выразить личные переживания, похожие состояния сверстников, связанные с родителями. Я же долгое время жила дома, а потом взяла и уехала. Мне было интересно осмыслять взаимоотношения с мамой. При этом я попыталась сделать юмористическую картину. Моя предыдущая работа «У всех мужчин должны быть туфли» была и комедией, и попыткой поговорить на непростые темы. Я решила закрепиться в этом направлении.
Визуальное решение возникло из необходимости все делать быстро. Я тогда уже работала у Леонида Шмелькова. При этом мне хотелось импровизировать на ходу. Если рождалась шутка, какое-то новое решение, если я понимала, что надо сделать ракурс посложнее, перерисовать все заново, то приходилось работать быстро и легко, так, чтобы самой не было скучно и зритель бы не заскучал. Я сделала акцент на звуке. У меня много текста, и снимать визуально перегруженную картину было опасно. Я бы не справилась, поскольку делала фильм одна. Решила пожертвовать формой ради скорейшей реализации.
— По меркам анимации фильм огромный — почти 13 минут. Сколько же времени вам понадобилось?
— Чуть меньше года.
— В Суздале студенты рассказывали, что во ВГИКе на создание фильма уходит года четыре, а во ВШЭ — полтора месяца. Почему такая разница?
— В «Вышке» в очень сжатые сроки надо выдать проект хорошего уровня. Это жестокая, но очень полезная школа.
— И фактически западная система. Киношколы там заточены на то, что надо снимать, снимать, снимать, и чем больше, тем лучше. Так чему-нибудь да научишься.
— У Леонида Шмелькова похожая позиция. Он и сам, заканчивая один проект, уже думает о следующем.
— Чем можно объяснить засилье девочек в анимации?
— Оно происходит не только в анимации. У нас в Минске в колледже на живописи и рисунке были одни девочки. Да и в «Вышке» тоже. Только на гейм- и саунд-дизайне чуть больше мальчиков. Почему так? Мне кажется, что способности к рисованию у девочек в большей степени поощряются, а мальчиков в эту сторону не направляют. Все связано с особенностями гендерного воспитания.
— Анимация — кропотливое дело, и авторская в особенности. Она не приносит дивидендов. Не каждый готов выбрать такой сложный путь.
— Но если посмотреть на режиссеров-аниматоров более старшего поколения, то там преобладают мужчины.
— Работы студентов ВГИКа, представленные в Суздале, напоминали один большой фильм в сером цвете и снятый одним человеком.
— Я не училась во ВГИКе. Мне сложно судить, почему так происходит. Слышала, что туда редко приглашают новых педагогов. В «Вышке» их состав чуть ли не каждый год меняется, приглашают в основном молодых преподавателей. То, что у нас преподавал Игорь Ковалев (мастер старшего поколения с 20-летним опытом работы на американских анимационных студиях, в частности на проекте «Симпсоны». — С.Х.), — скорее исключение.
«Вышка», как вы сами сказали, ближе к западной системе. Это чувствуется в подходе педагогов к работе со студентами. Если визуальное решение им не близко, то они не будут давить, требовать, чтобы вы нарисовали так, как мастеру кажется правильным. Наоборот, раз студент любит аниме, пусть делает что-то подобное. Если ему хочется создать кислотных и страшных персонажей, почему бы не попробовать. Упор делается на разнообразие решений. ВГИК как старейшая киношкола ориентирован, наверное, больше на традиционный подход. Делать там что-то смелое и новое по форме, видимо, сложнее.
— Каковы перспективы у выпускников киношкол?
— Если говорить о себе, то я точно могу работать аниматором, что, собственно, и делаю. Мне поступали коммерческие предложения сделать анимационную рекламу или заставку. Некоторые наши девочки снимали ролики для Пушкинского музея, заставки для телеканалов. Кто-то преподает. А кто-то в процессе обучения понял, что ему интереснее заниматься продюсированием, и теперь работает на «Союзмультфильме». Можно продолжить учебу после бакалавриата, если ты еще не определился, не готов постоянно работать на студии. В магистратуре можно сделать новый фильм. Есть и грустная статистика. Леонид Шмельков заранее нас предупреждал, что не все после обучения будут аниматорами, будут рисовать. Возможно, кто-то вообще никогда не станет этим заниматься.
— Вы что-то предпринимаете, чтобы найти новую работу?
— Я открыта любым предложениям. Они поступают — приглашают поработать аниматором, в том числе и в другой технике, с другим визуальным решением. У Леонида Шмелькова — это ротоскоп, кропотливая работа. Глаз устает, и хочется попробовать себя в более классической технике. Стараюсь быть гибче, чтобы у меня не формировался очень строгий стиль. Задумываюсь о том, в каких формах изобразительного искусства я могла бы еще развиваться. Если бы я не поступила во ВШЭ, то работала бы художником-графиком. После шестилетнего обучения я, скорее всего, не стала бы вообще еще куда-то поступать. Анимация очень разнообразна. Она дает возможность уйти в литературное или документальное направление, саунд-дизайн, сделать акцент на визуальном решении.
Думаю над тем, как поучиться дальше, найти новый подход в преподавании анимации. Процесс обучения дает прекрасную возможность для эксперимента. А когда ты уже окончил киношколу и подаешь заявку на фильм, бывает страшно. Вдруг сделаешь плохой проект. Это же не просто творческая, но и финансовая неудача, после которой можно заработать плохую репутацию. А пока учишься, ты смелее. Я бы хотела поискать себя, сделать то, что мне нравится.
— Вы дома работаете или на студии?
— У нас была в Москве замечательная студия на фабрике, хотя можно было и дома работать. Кому как нравится. На студии более комфортные условия, есть возможность общения. Я была супервайзером. Моя задача заключалась в том, чтобы рисовать ключевые кадры, отдавать сценку аниматору, следить за тем, чтобы он все делал в верном направлении. На студии была возможность прямо на месте разбирать ошибки. Сейчас в основном работаю дома за компьютером. Я принимала участие в создании студии в Шри-Ланке, но климатические условия оказались не совсем подходящими для меня. Я там долго не выдержала.
