Пять минут: это много или мало
Меньше всего времени уходит на знакомство с поэзией; другое дело, что хорошее стихотворение – как обед в армейской столовой, во время которого солдатам говорят: «ешьте быстрей, распробуете потом».
Последующее распробывание – это то, ради чего пишется и читается хорошее стихотворение.
В случае с ВОВ стоит открыть для себя военную поэзию Бориса Пастернака. Если нет ни одной свободной минуты, прочтите только стихотворение «Преследование», созданное в 1944-м - в году, каждый наш боец стал преследователем и мстителем, когда для немцев пришлось время платить по счетам:
За след руки на мертвом личике
С кольцом на пальце безымянном
Должны нам заплатить обидчики
Сторицею и чистоганом.
А если вы готовы «копнуть клубже», найдите в томике избранной поэзии Бориса Леонидовича или в Интернете стихотворения «На ранних поездах», «Страшная сказка», «Смерть сапера», в которых отразились 1941 год и послевоенная боль Советской России.
«Вася Теркин – мой герой»
Вот честно – если вам поэзию читать легче и проще, чем прозу – хватайтесь двумя руками за поэму Твардовского «Василий Теркин». Конечно, строки «Переправа-переправа! Берег левый, берег правый» и «Нет, ребята, я не гордый/Я согласен на медаль» все знают со школьной скамьи. (А про некоторым успели набить оскомину). Но на «Теркина» нужно смотреть взрослыми глазами. В качестве примера приведу сцену ремонта старых часов, где на помощь бойцу приходят русский авось и смекалка:
Осмотрев часы детально, —
Все ж часы, а не пила, —
Мастер тихо и печально
Посвистел:
— Плохи дела…
Но куда-то шильцем сунул,
Что-то высмотрел в пыли,
Внутрь куда-то дунул, плюнул,
Что ты думаешь, — пошли!
Боюсь, из-за сленговых коннотаций, дающих повод «поржать», дети здесь вообще ничего не воспримут. Ирония, постирония и тончайший сарказм проймут мимо них. Но не мимо читателя зрелого возраста.
Это во-первых. А во-вторых – есть сиквел, поэма «Теркин на том свете». Правда, она не о войне с гитлеровцами, а о другом – но мыслит Василий Теркин именно как фронтовик, привыкший пользоваться полярными категориями добра и зла.
Плюс ироничны в равной степени как Твардовский, сравнивающий преисподнюю с метро, так и его герой.
Повторим: в расцвете лет,
В самой доброй силе
Ненароком на тот свет
Прибыл наш Василий.
Поглядит — светло, тепло,
Ходы-переходы —
Вроде станции метро,
Чуть пониже своды…
Одна глава поэмы – уже прекрасно. Найдете хотя бы час на «Василия Теркина» - считайте, что выходные прошли не зря. А если перечитаете поэму полностью – вы настоящий герой.
«Летят журавли»: первоисточник
Пожалуй, самая трудная моя читательская рекомендация – это совет обратиться к драме Виктора Розова «Вечно живые». Ее сюжет миллионам людей известен благодаря фильму Михаила Калатозова «Летят журавли».
Историю Бориса – добровольно ушедшего на фронт, как и сам Розов -возлюбленной Бориса Вероники (Белки), не пережившей «потери» любимого и вышедшей замуж за его брата, труса-уклониста, охотно ставят театры (в том числе в наши дни - Малый театр, Театр на Бронной, Свердловский театр драмы) как раз благодаря идеальной литературной основе.
На 40 страниц текста первоисточника придется потратить полдня, но объем не должен пугать: все-таки это пьеса, на каждой странице которой больше пробелов, чем букв.
Шолохов: лучшее, что было в советской литературе
Категорически советовать военную прозу Михаила Шолохова меня побудила не только табличка в холле редакции «Московского комсомольца», сообщающая, что будущий Нобелевский лауреат работал в нашей газете. Нет, совсем не это, а совершенный, непридавленный установками «социалистического реализма» язык произведений крупнейшего прозаика СССР.
Экранизация шолоховской «Судьбы человека» 1959 года - вещь величайшая, не зря же запрос «папка я знал что ты меня найдешь из какого фильма» в поисковиках остается одним из самых популярных.
При этом киношедевр Сергея Бондарчука одновременно показывает и говорит вслух, проговоривает текст рассказа. Закадровый голос Бондарчука (Андрея Соколова) в фильме – это дословные цитаты из Шолохова, несколько сокращенные:
- Похоронил я в чужой, немецкой земле последнюю свою радость и надежду, ударила батарея моего сына, провожая своего командира в далекий путь, и словно что-то во мне оборвалось… Приехал я в свою часть сам не свой. Но тут вскорости меня демобилизовали. Куда идти? Неужто в Воронеж? Ни за что! Вспомнил, что в Урюпинске живет мой дружок, демобилизованный еще зимою по ранению, — он когда-то приглашал меня к себе, — вспомнил и поехал в Урюпинск…
Слова Вани – тоже переданы точно:
- Тетя, зачем же вы плачете? Папа нашел меня возле чайной, тут всем радоваться надо, а вы плачете…
Так что книга (по объему небольшая, на час примерно) даст вам ощущение давно знакомого и узнаваемого, как запах сирени, растущей во дворе родной школы или скрип калитки бабушкиного дома.
А если после «Судьбы человека» человека душа потребует бóльшего – смело беритесь за роман «Они сражались за Родину». Правда, в нем 420 страниц. Но за день даже с паузами на кофе и прогулку их можно «одолеть», вписав в перечень личных побед эту великую книгу о великой войне.
Классика из спецхрана
Повесть участника ВОВ Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда», напечатанная в журнале «Знамя», получившая Сталинскую премию, а после отъезда автора за границу – негласно запрещенная и изъятая из библиотечных фондов, еще одно образцовое произведение о войне.
Во многом вкладывая пережитое лично в историю лейтенанта-сапера Юрия Керженцева, глазами которого мы видим отступление от Харькова за Дон, а потом бои в Сталинграде и сражения за высоту Мамаев-Курган, Некрасов вкладывает в уста героев ответ на насущные вопросы в духе «зачем России Донбасс?»:
- Украины и Кубани нет — нет хлеба. Донбасса нет — нет угля. Баку отрезан, Днепрострой разрушен, тысячи заводов в руках немцев. Какие перспективы? Экономика сейчас — это все. Армия должна быть обута, одета, накормлена, снабжена боеприпасами. Я не говорю уже о мирном населении. Не говорю о том, что добрых пятидесяти миллионов, находящихся под сапогом у фашистов, мы недосчитываемся. В силах ли мы все это преодолеть? По-вашему, в силах?
— В силах… В прошлом году еще хуже было. Немцы до Москвы дошли, и все-таки отогнали…
Кстати, еще один роман, изданный в литературном журнале, то есть миллионный тиражом, а потом перемещенный в сцецхран (из-за бегства автора из СССР) – это прицельно бьющая по антисемитизму и фашизму документальная книга Анатолия Кузнецова «Бабий яр». В годы перестройки полный текст романа вернулся к читателю, но вариант, опубликованный в «Юности» в 1966-м – более лаконичный и емкий, избавленный от излишней политизации фронтовых тем. Так что рекомендую читателям «МК» скачать в Сети PDF или иную фотокопийную версию именно архивных номеров журнала. Это лучший подарок самому себе на День Победы!
